Я уже не знаю, куда с этим бежать. Привыкла выплескивать в человека, а сейчас нельзя, поэтому тащу всюду (реально всюду). Я не знаю, зачем оно вышло, как оно вообще вышло из меня, но мне оно очень нравится. Наверное, пытки "2 рифмы на 20 строк" действуют.
все отзовется вам«Мертвец не поднимется, — так говорила мать, — на поле засушливом не прорастет пшено». Я только смеялась, все фыркала: «Не понять, зачем тогда ведьме силы, коль все одно? Зачем тогда книги и травы, скажи же мне? Все это не правда, заклятия на листах». «Ты так молода, моя милая, в голове твоей ветреной истины нет и в словах». Мне мать говорила: «Нельзя вызывать дожди, нельзя заставлять любить, кто не любит сам». Я только смеялась, мать шикала: «Подожди, сама все поймешь, побегаешь по лесам». И мать через годики в мир отошла иной. А кто мне хозяин — ведьме? Я колдовать тогда принялася: мертвый шагал со мной, поля колосились, засухе не бывать. Ходила в красивых платьях, плела венки, шептались в деревне «ведьма», а что с того? Любила весь мир, да кончились те деньки — на коже расти стала шерсть, а на ней — перо. Дери — только гуще, а режешь — еще длинней. Я вспомнила мать и вспомнила «по лесам». Пыталася пламенем выжечь, да все черней перо становилось только, в цвет волосам. Бежала я в лес, не меньше хотя беды. Лесничие, мельком увидев, бежали прочь. Я ела грибы и ягоды до зимы, а после спала. Шли месяцы. В одну ночь сошла с моей кожи шерсть и перо сошло, я слышала голос матери: «Не колдуй. Немалую плату чудо с тебя взяло, и брать еще будет. Попусту не рискуй». Вернулась домой, а в книжечках на конце чернилами красными — «все отзовется вам». Я вспомнила мать, стоящую на крыльце, и папа ее целует по двум крылам, и вспомнила я, как болел он и умирал. Тогда поняла, что остаться могла такой. А годики тикали, замуж взял капитан. Дитя подрастает с черной густой косой. И девочке милой свой говорю: «Мертвец из могилы вставать не должен, а на полях не растет по засухе просо, не бей сердец». И слушает доченька, только вот смех в глазах.